Сложить палатку

Иванова (начинает деликатную тему сдержанно): Я мать двоих детей и знаю, что родители готовы тратить деньги на развитие детей, в том числе и в лагерях. Когда у старшего ребенка, дочки, начался переходный возраст, чтобы помочь ей адаптироваться в новом периоде ее жизни, я отправила ее за 12 тысяч рублей на 4 дня в лагерь «Искры». Базой для него служил один из муниципальных лагерей. Согласитесь, сумма не самая маленькая. Но и задумка замечательная: как следовало из рекламы, в лагере раскрывают скрытый потенциал ребенка, слишком активных лидеров немного успокаивают, учат слушать других, а зажатым детям помогают раскрепоститься. Но на деле все оказалось не совсем так. При заключении договора мы обговаривали, что мою 13-летнюю дочь поместят в старшую группу. Для меня это было важно, потому что второй ребенок младше, и она постоянно общается с детьми младшего возраста. Но в день заезда мне сказали, что старшая группа не набралась, поэтому дочь будет в объединенной группе с детьми от 8 лет. По сути, я не получила услугу, за которую заплатила! А изменить договор возможности уже не было.

Киреченков (удивляется): Ваша дочь не могла быть одна старшей в отряде: обычно из 50 человек одна треть или две трети ребят постарше.

Иванова (продолжает уже более возмущенно): Цель поездки ребенка в лагерь достигнута не была. Но это еще полбеды. Лагерь оказался абсолютно не подготовлен к заезду детей: территория грязная, помещения не протоплены. Первое, что дочь сказала мне по телефону, — это чтобы я привезла плед, одеяла и шерстяные носки.

Киреченков (невозмутимо): Перед открытием на базу всегда приезжают люди, которые замеряют температуру. В тот раз она также была +18 градусов, иначе бы детей просто не запустили. Другое дело, что никто из нас дома не спит при +18. Думаю еще, что работа собственной котельной в лагере так устроена, что ночью она «внезапно» начинает работать хуже. Такая тенденция, к сожалению, присутствует у ряда наших партнеров. Как себя застраховать от ненадежных партнеров? Мы стараемся это решать, но это не всегда получается. Я сейчас не перекладываю ответственность, но у любого организатора детского выезда есть проблема с выбором базы из-за монополии. Из-за этого может возникнуть ситуация, аналогичная той, о которой мы сейчас говорим.

Ведущий (руководитель адвокатской конторы «Рывкин и партнеры» Станислав Рывкин): Если ребенок просит привезти теплые вещи, я скорее поверю маме, что что-то в лагере не так. А не тем людям, которые замеряли температуру.

Киреченков: К великому сожалению, у меня нет свободы выбора в плане базы под лагерь. Ситуация такая: чтобы провести лагерь, я должен получить лицензию. И неважно, провожу я его на территории муниципального лагеря или на поляне, — нужна бумага. И само это место должно иметь соответствующую аккредитацию. Не у всех баз отдыха или лагерей есть разрешения, поэтому приходится выбирать из того, что есть. Раньше мы проводили лагеря на комфортабельных базах отдыха. Однако сейчас некоторым из них лицензии просто не дают. Но мы в «Искре» обязательно делаем две очень важные вещи. Проводим родительские собрания и независимую экспертную оценку — обзваниваем родителей, чтобы получить обратную связь после лагеря. И по их итогам можем отказаться от работы с тем или иным партнером. Мы отслеживаем отзывы еще и потому, что нам важно, чтобы сарафанное радио работало на нас. И за последние два года мы видим, что количество ребят, которые отдыхают у нас повторно, выросло.

Ведущий (шутит): Должны быть две статистики: первая — количество ребят, которые отдохнули, и вторая — которые отдохнули и не замерзли.

Иванова (настаивает): После лагеря было родительское собрание, на которое пришли недовольные родители. Но мы не увидели руководства или воспитателя — его проводила 18-летняя девочка из педотряда. Она пыталась, как могла, ответить на претензии родителей, но мы все понимали, что это не в ее компетенции. Хотя было о чем поговорить с организаторами. Например, из-за холода в помещении несколько детей заболели. Воспитатели не сказали об этом родителям, побоялись, что те потребуют вернуть деньги, а занялись самолечением — давали жаропонижающие и противовирусные. Хотя у некоторых детей на них могла быть аллергия.

Киреченков: Это не так: медсестра или врач обязательно присутствуют в лагере. Но неужели нужно сообщать родителям о каждом шаге? Вот пример: на днях в лагере ребенок упал, из носа пошла кровь, врач оказал ему медпомощь, а вечером позвонили родители с претензией, что мы им ничего не сообщили.

Иванова: В наш заезд родители возмущались, почему не было элементарных удобств: шпингалетов на туалетах, крючков для одежды. В туалет к девочке, извините, могли зайти 16-летние парни.

Ведущий (иронизирует): Зато коммуникация выстраивается по дороге в туалет. А если серьезно, то как вы видите решение этой проблемы?

Иванова: У меня сложилось впечатление, что руководству лагеря неинтересно следить за тем, что происходит на территории. Как минимум ответственные за проведение лагеря должны были приехать и посмотреть, в какие условия они будут заселять детей. Если это не могут сделать руководители лагеря, пусть приедут контролирующие органы. Частные лагеря — не самое дешевое удовольствие для родителя, поэтому и отношение к ним со стороны организаторов должно быть соответствующее.

Ведущий (провокационно): Вы говорите, что сам руководитель лагеря должен проверить условия, но он так не считает. Что будем делать?

Иванова (категорично): Тщательно выбирать лагерь по отзывам. Но и надзорные органы должны проверять лагерь более тщательно.

Киреченков (не сдавая позиций): Сегодня проверки от контролирующих органов формальными не назовешь. Они достаточно хорошо проверяют условия, питание, качество воды и особенно въедливо — бумажную часть.

Киреченков (пытливо): Какие впечатления были, когда дочь приехала домой? Неужели только негативные? Задача состояла в том, чтобы дочь стала более самостоятельной. Получилось?

Иванова: По ее рассказам, она преодолела в себе часть барьеров. Например, она не умеет проигрывать. Но в лагере были ситуации, которые помогли ей проявить сдержанность и принять поражение достойно. Да, что-то удалось. Но я все равно считаю заявленную цену и качество не соответствующими друг другу. Заставляет ли вас конкуренция снижать цены на услуги? И как это отражается на качестве?

Киреченков (понуро): Заставляет… Но нужно понимать, что частных детских лагерей в Воронеже мало. Что касается муниципалов, то у них есть мощная дотация. Например, стоимость путевки в муниципальный лагерь — 22 тыс. рублей за 21 день, из которых родитель платит 4 тыс., а остальное — государство. Мне никто ничего не дотирует, как и другим частникам. Поэтому платит родитель. Это бизнес? Это конкуренция? Государство делает хорошую вещь? Конечно, хорошую, вне всякого сомнения. Но частные и муниципальные лагеря находятся не в равных условиях. Из-за этого мы не можем уменьшать стоимость путевки, потому что сегодня доходная составляющая очень маленькая. Если бы это было не так, на рынок моментально зашли бы другие игроки.

Иванова: В коммерческих организациях цена как-то регулируется на государственном или местном уровне?

Киреченков: Мы сами просчитываем доходную и расходную части. Есть рекомендации по формированию цен, но они применимы для муниципальных лагерей, у которых есть дотации. Я знаю, о чем говорю, потому что сам работал в госструктуре.

Ведущий: Руководители лагерей и других компаний, организующих отдых детей, жалуются на частые проверки и бюрократию, из-за которых невозможно работать. Как вы считаете, проверки не нужны вообще или нужны, но в каких-то других формах и объемах?

Киреченков (жестко): Да, они нужны. И это я сейчас говорю не как бывший чиновник. Но они должны быть более прозрачными. Получается, я, как руководитель, завишу от конкретных людей, а не от законодательства.

Ведущий (настаивает): Все, что связано с детьми, не может быть пущено на самотек и отдано на откуп даже самым распрекрасным частным организациям. И базироваться только на конкуренции тоже не может. Именно эта сфера услуг и деятельности требует контроля со стороны уполномоченных органов. Но давайте понимать, что, во-первых, организация, владеющая, например, базой отдыха и готовая предложить более комфортные условия, иногда не может получить лицензию из-за интереса конкретного чиновника. Во-вторых, система нацелена на показатели и карьеризм. То есть, если я по бумажкам не отчитаюсь, у меня будут проблемы. А если кто-то подмерз, заболел — ничего страшного, главное, что в документах все хорошо. Не кажется ли вам, что мы от государства всегда ждем больше, чем надо от него ждать? И стараемся дать ему большие полномочия вместо того, чтобы взять ответственность на себя? Например, тщательно выбирать лагерь или внимательно читать договор и настаивать на его изменении, если он не устраивает.

Иванова (возмущенно): Но я прочитала договор! А когда попросила внести изменения, мне сказали, что этого сделать нельзя.

Ведущий: Что значит «нельзя»? Вы потребитель, это ваше право: учитывайте и мои интересы, а не хотите — уйду к другим. Дальше — когда выяснилось, что в лагере нет шпингалета и низкая температура, вы не написали претензию руководству или жалобу в Роспотребнадзор? Должен же быть и наш, «гражданский» контроль. Поверьте, любой организации невыгодно будет доводить дело до проверок и суда. Третий момент — частная организация, для того чтобы организовать летний отдых, часто вынуждена заключать договор с муниципальной. А та просто сидит на уже требующем ремонта ресурсе и назначает за путевку приличную сумму. А частникам нужно еще нанять вожатых, воспитателей, инструкторов, поваров, обеспечить детям нормальные условия, а также неплохо бы заработать немного денег. А тут еще чиновники с проверками, характер которых нам хорошо известен.

Иванова: Боюсь, что это опять же будут бумажные проверки, которые ничего не решат.

Ведущий (вздыхает): Печальный вывод, но справедливый.

Иванова: Это будет еще хуже для детей, потому что организации будут чаще отвлекаться на бумажки.

Ведущий: Мы приходим к выводу, что в нынешних условиях спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Нам нужно развивать гражданские институты, усиливать формы общественного контроля.